Неточные совпадения
— Объявляю, — сказал
комиссар, встав, — впредь до выяснения дела арестованными: неизвестную
молодую женщину, отказавшуюся назвать себя, Томаса Гарвея и Элиаса Бутлера.
— Вот что? Ну, в самом деле прекрасная выдумка! Я всегда замечал в этом Дерикуре необычайные способности; однако ж не говорите ничего нашим
молодым людям; рубиться с неприятелем, брать батареи — это их дело; а всякая хитрость, как бы умно она ни была придумана, кажется им недостойною храброго офицера. Чего доброго, пожалуй, они скажут, что за эту прекрасную выдумку надобно произвесть Дерикура в полицейские
комиссары.
В 1715 году приехали в село Плодомасово, в большой красной сафьянной кибитке, какие-то
комиссары и, не принимая никаких пόсул и подарков, взяли с собой в эту кибитку восемнадцатилетнего плодомасовского боярчука и увезли его далеко, к самому царю, в Питер; а царь послал его с другими
молодыми людьми в чужие края, где Никита Плодомасов не столько учился, сколько мучился, и наконец, по возвращении в отечество, в 1720 году, пользуясь недосугами государя, откупился у его жадных вельмож на свободу и удрал опять в свое Плодомасово.
— Да с
молодым нешто у нее интерес был какой! С
молодым у нее, как это говорится так, — пур-амур любовь шла. Тоже ведь, гляди ты, шушваль этакая, а без любви никак дышать не могла. Как же! нельзя же
комиссару без штанов быть. А вот теперь и без любви обходится.
— Я не нуждаюсь в свидании с господином Савиным, так как такого не знаю, — отвечала
молодая женщина, — повторяю вами что арестованный вами именно маркиз Сансак де Траверсе, а не Савин… Вы ошиблись. Что же касается до оскорбления господина
комиссара, то он сам довел меня до припадка бешенства своим поведением… Арестуйте меня или отпускайте на свободу — это ваше дело… Большего, чем я показала — я показать не могу, при всем моем желании…
Видя, что ответы ее не удовлетворяют их желаниям и почти не компрометируют арестованного, они переменили тон и стали говорить
молодой женщине о наказании, которое ее ожидает за тяжелое оскорбление власти в лице полицейского
комиссара, которого она так бесцеремонно облила грязной водой.
Озадаченный неожиданной выходкой
молодой женщины сконфуженный
комиссар, опоясанный своим официальным трехцветным шарфом с золотыми кистями, облитый с ног до головы грязной водой, стоял растерянный, ошеломленный.
— Лучше и короче! — прервал карлу фельдмаршал, взял у него сверток, не показывая большого нетерпения, и, прочтя адрес, закричал стоявшему в отдалении
молодому офицеру: — Михайла! попроси ко мне господина генерал-кригс-комиссара.